Дракон
Если вы хотите, чтобы
ваши рассказы также были опубликованы на компакт-диске и/или сайте “Мира фантастики”,
присылайте их на электронный адрес . Статьи появляются на сайте спустя 2-3 месяца и более после публикации в журнале.
Человек сидел под вязким седеющим небом, зябко ёжась и время от времени кутаясь в старенький, прошедший через сотни
битв и приключений плед. Он сидел так близко к огню, что, казалось, придвинься
он ещё на ноготь, и плед его загорится. Ещё казалось, что человек спит или, по
крайней мере, дремлет.
Сложения он был богатырского — это сразу бросалось в глаза,
несмотря на то, что сидел человек, скрючившись в три
погибели. Если бы не телосложение, вполне можно было бы сказать, что выглядит
человек жалко.
Изъеденное, словно какими-нибудь паразитами, шрамами лицо
всё равно с уверенностью можно было назвать красивым — той красотой, которой
отличаются битые жизнью и обращающиеся к смерти на «ты» воины. Одет он был в
штаны из грубой кожи и кожаную же рубаху. Дополнял картину огромный двуручный
меч, сейчас довольно мирно расположившийся на коленях. Такие обыденные вещи,
как спрятанные в сапогах и рукавах метательные ножи, вообще не стоили бы
упоминания, если бы не продлевали человеку жизнь пару десятков раз.
Человек спал или, по крайней мере, дремал — так казалось…
пару мгновений назад. Пару человеческих жизней… Пару вечностей… Он стоял, чуть
согнув ноги в коленях и держа меч перпендикулярно земле. Легко так держа. Будто
это и не двуручник вовсе, а веточка, какой девки в деревнях гусей да уток гоняют. Впрочем, в этой роще
человек в любом случае веточки рвать и срезать не стал бы. Чревато это. Эльфы
посягательств на свою собственность ой как не любят. И никогда не прощают. Не
от злости. Просто не умеют они этого, эльфы.
Человек стоял, напряжённо вглядываясь в окутанную сумерками
рощу, бешено раздувал ноздри, втягивая подёрнутый прохладой воздух. Более всего
он напоминал готовую к атаке рысь или какого-нибудь
другого сказочного зверя, каким матери детишек непослушных пугают.
Тот, кто разбудил человека, шёл, не таясь, но так
получалось, что о приближении его не возвещала ни имеющая глупость хрустнуть
сухая ветка, ни замолчавшая испуганными насекомыми тишина. Из-за плеч
незнакомца торчали рукояти двух тонких и длинных чуть изогнутых сабель явно эльфийской работы. Такие не купишь ни за
какие деньги. Значит, либо сумеречный путешественник эльф, либо он
чем-то отличился перед расой лесных воинов. Причём неплохо отличился — эльфы
своими клинками не разбрасываются. Либо он просто-напросто убил кого-нибудь,
принадлежащего к этому народу. Да… «Просто-напросто» — куда уж проще… Эльфы
рождаются по одному на сотню голов за полвека, а умирают и того реже. Убивший эльфа не проживёт и пяти дней.
Когда незнакомец подошёл настолько близко, что стало
возможным разглядеть его скроенный из неизвестного материала зеленоватый
комбинезон, опять-таки на эльфийский манер, гиганту
открылись тонкие черты лица, длинные — гораздо ниже плеч — золотистые волосы,
точёные кисти рук, почти женская красота… Несмотря на
всё это, странник эльфом не был. Даже не полукровка — чистой воды человек.
Юноша. Почти мальчик. Если бы не подаренные за неведомые здоровяку подвиги
сабли.
Впечатление о малом возрасте обладателя клинков мгновенно
проглатывалось любым, кто хоть самую малость приглядывался к глазам путешественника. Говорят, жизнь измеряется не течением
времени, а событиями, это самое время заполняющими. Юноша был стариком. Причём
уже давно. Очень давно.
Говорят, на сетчатке глаз умирающего навсегда отпечатывается
портрет убийцы. Скорее наоборот…
Говорят, что есть убийцы с глазами ребёнка. Это был убийца с
глазами убийцы.
Юноша кивнул в знак приветствия и сел рядом с костром,
скрестив ноги. Спустя миг его примеру последовал и темноволосый бородатый
гигант.
— Кто ты? — спросил здоровяк.
— Зови меня Охотником, — ответил юноша.
— Тогда ты зови меня Наёмником, — усмехнулся воин. — Что ты
здесь делаешь?
— Гуляю, — невозмутимо сказал Охотник.
В ответ на это Наёмник разразился таким диким хохотом, что
любой, увидевший его в тот момент, счёл бы его сумасшедшим. Причём, принимая во
внимание габариты воина и оружие, обладателем которого он был, не очень-то
верилось в тихое помешательство.
Наконец, справившись со своим эмоциональным взрывом и стерев
выступившие слёзы, но всё-таки периодически
похохатывая, Наёмник сказал:
— Ну уморил, ей-богу. Гуляет он! Здесь! В Драконьей Роще! Сразу видно, не местный
ты. — Подбросив в костёр сухих веток, Наёмник добавил: — Ну, не хочешь говорить
правду — не надо, я от избытка любопытства не страдаю.
— Больше всего в мире умирает любопытных, — философски изрёк
Охотник. — А почему ты решил, что я не местный?
— Да потому, — Наёмник напустил на себя учительский вид, —
что даже самый несмышлёный ребёнок, живущий в любой деревне, любом захудалом
городишке — а другие здесь и не водятся, — прекрасно знает, что гулять по
Драконьей Роще с сумерек до рассвета опасно,
— последнее слово Наёмник почему-то произнёс шёпотом. Выглядело это
настолько нелепо, что Охотник улыбнулся.
— Но почему? — удивился юноша. — Прилетит кровожадный
огнедышащий дракон и сожрёт всех, кого встретит в
своих владениях? Может, это разбойники? Грабят, убивают, а небылицу придумали,
чтобы им с рук всё сходило. А на деле и нет никакого дракона.
— Так говорят, — на ерничанье Охотника Наёмник никак не
отреагировал. Одно слово — чужак. Был бы местный, испугался бы даже разговор на
эту тему затевать.
— Людям свойственно болтать без толку…
Ты сам-то тогда что здесь делаешь? Или не боишься его? Этого… как там его?..
Огнедышащего и кровожадного?
— Боюсь, — честно признался Наёмник. — Больше любой другой
твари боюсь.
— Так зачем тогда в Роще Драконьей сидишь
на ночь глядя?
— Я и сам себе этот вопрос уже тыщу раз успел задать, — проворчал здоровяк, вновь
укутавшись в плед. — Дочурка у меня хворает. Тяжко. Я ведь оттого и в наёмники
подался, чтобы на лекаря-заклинателя какого-нибудь денег наскрести. А другого
ремесла, кроме службы, и не знаю. А кровососы эти ведь одним камешком не
насытятся. Никак, говорят, нельзя за один раз такую хворь вывести. Сердца у них нет!
— Платишь чужими
жизнями за одну детскую?
— А вот это уже не твоё дело, Охотник, — глаза Наёмника
яростно засверкали. — Не тебе судить. Сам-то на какого
зверя с саблями эльфийскими ходишь? Оружие охотника —
лук, а не это.
— Да я и не сужу, —
спокойно, почти равнодушно ответил юноша. — Сам не без греха.
Наёмник, кинув взгляд на рукояти сабель, спор продолжать не стал — лишь кивнул угрюмо, дескать, понятно,
одного мы поля ягоды.
— Вина? — предложил он собеседнику, но тот отрицательно
помотал головой.
— Не пью я вино — только воду.
— Отчего ж? — такого поворота событий Наёмник никак не
ожидал.
— Дурман это, — просто ответил юноша.
Помолчали.
— Мне, Охотник, за голову драконову столько самоцветов
обещали, что и на лекарей этих, кровопийцев поганых, и на хлеб-вино хватит. Вот я и согласился.
— А если и сам сгинешь, и дочурку свою без отца оставишь?
— Значит, на роду так написано, — Наёмник отвернулся. — Да и
отгоняю я от себя мыслишки эдакие. Уж больно они
неприятные.
Помолчали.
— Говорят, что каждая драконова чешуйка — не что иное, как
камень драгоценный, да такой красоты, что никто и не видывал.
— Видывал. Только рассказать об этом уже никому не смог, —
усмехнулся Охотник.
— Откуда тогда слухи берутся?
— Правильный ты вопрос задал, Наёмник, — кивнул юноша. —
Только вот ответить я тебе на него не смогу. А я слышал, что любой, убивший
дракона, сам становится им.
— Кто знает, кто знает…
Помолчали.
— Говорят, что любой дракон — это воин, в сражениях особливо
удачливый, потому как с дьяволом договориться смог, а теперь вот платить за
везение своё должен, значится.
— А ты удачливый воин, Наёмник? — хитро прищурив глаза,
спросил Охотник.
Великан надолго погрузился в тишину.
— Не гоже воину с дьяволом разговаривать, — буркнул он, в
конце концов. Светловолосый юноша в ответ лишь кивнул.
Помолчали
— Говорят, он размером с гору, а зубы у него, что мы с
тобой, — Наёмник достал-таки мех с вином и теперь, громко рассказывая
незнакомцу о чудище-драконе, размахивал руками, напрочь позабыв о том, что
чудище это может в любой миг появиться, привлечённое его громогласными разглагольствованиями. Человек, назвавшийся Охотником, был
полной противоположностью Наёмника — он больше слушал, чем говорил, больше
соглашался с хмельными небылицами, чем спорил с гигантом.
— Говорят, дракон убивает потому, что на нём лежит ужасное
проклятие, — юноша достал флягу с водой и, отхлебнув из неё, продолжил: — он
убивает тех, кого встречает, лишь оттого, что всякий, увидевший дракона,
следующей ночью сам превращается в такое же чудовище. Говорят, он вынужден
убивать людей, чтобы орды кровожадных, — горькая усмешка, — и огнедышащих чудищ
не уничтожили всё живое.
— Мне интересно другое, — Наёмник
сорвал травинку, немного пожевал её, выплюнул в костёр, — почему эта скотина
убивает только по ночам? Днём-то это место совсем неопасное,
если только тебе не взбредёт в голову глупость деревце какое обидеть. Что
поделать — эльфийская роща, а с ними шутки плохи. Ну
да ты с ними знаком — поди, получше моего всё о них
знаешь.
Интересный разговор вёл Охотник, да только пройденный на
своих двоих неблизкий путь до Драконьей Рощи и выпитое в богатырском количестве
вино давали о себе знать, и Наёмник уже слышал всё, что говорил собеседник,
едва ль вполуха.
— Я слышал, днём он спит мёртвым сном, — повествовал тем
временем Охотник. — Но никто толком не знает. Правду-то сказать некому — всё
небылицы какие-то.
— А кто её знает, правду-то? — пробурчал бородач.
— Я, — немного помолчав, как всегда, просто ответил Охотник,
да только не услышал его Наёмник. У него было занятие поважнее — он спал. — Я ведь не врал тебе, воин. Ни единого слова не соврал. Жаль мне
тебя, наёмник…И дочку твою хворую жаль…Я и рад бы тебя
отпустить, да только не могу. Проклят я. А теперь и ты, — промолвил он
сморенному вином и долгой дорогой молчаливому собеседнику.
Тот, кто назвался Охотником, бесшумно подошёл вплотную к
гиганту и, потянувшись к шее наёмника, снял небольшой кожаный мешочек.
Расшнуровав, высыпал на ладонь несколько мелких гранёных камешков различных
цветов и оттенков. Немного полюбовавшись ими, сложил обратно, после чего
кинжалом срезал со своего скроенного из неизвестного материала зелёного
комбинезона три чешуйки и, отправив их вслед за камнями, повесил мешочек
обратно.
— Эльфы найдут тебя. Они передадут твоей родне всё, что
принадлежало тебе по праву.
Всё так же бесшумно тот, кто назвался Охотником, вынул из
заплечных ножен две тонкие эльфийские сабли-близнецы,
которых уже ждало, громоподобно храпя и уткнувшись лицом в старенький,
прошедший через сотни битв и приключений плед, кровавое пиршество.
Звуковая поддержка — Alkonost, Apocalyptica,
Сплин.
12 января 2004 |